Блоги. "Аллея мертвых"

Могильная невысокая оградка, деревца, трава, упрямо пробивающаяся сквозь асфальт, уложенный не менее 10-ти лет назад. Ни души. Чем-то все это похоже на Припять, но дело, конечно, не в количестве микрорентген. А в чем? То ли в красивых, но перебитых камнями фонарях, то ли в давно некрашеных металлических скамейках, словно специально созданных для того, чтобы прохожие на них не засиживались…

Два входа в парк, который в народе прозвали "аллеей мертвых", оборудованы коваными "вертушками". Такую конструкцию можно увидеть на проходной любого завода, а ковка - под стать какому-нибудь музею. На заводах "вертушка" служит для того, чтобы "сортировать" народ, который обычно течет сквозь проходную потоком в восемь рядов, а здесь? Судя по натянутой между "вертушкой" и проемом паутинкой, этим входом в парк не пользовались сутки или больше. Однако по "бычкам" и пивным банкам под березками можно сделать вывод — аллея пользуется популярностью у местных. Бурелом и мешки мусора как бы намекают, что у парка есть "хозяин", старожил, который за ним присматривает. Скорее всего, кто-то один, и делает он это по своей воле и по мере собственных сил.

Рябина, елочки, катальпы (последние в народе еще называют "карандашное дерево" - южное растение, прижившееся на Театральной площади. Каким чудом оно оказалось здесь, в Усть-Курдюме? Да еще так много - "карандаши" склоняются над несколькими дорожками, петляющими по парку)... Центральная аллея усажена березками, под которыми, на постаментах из ровно уложенного кирпича стоят бюсты великих и мертвых: Гоголь с обломанным носом (но тут будто сам бог велел), Герцен — тоже с каким-то косметическим дефектом на лице и трудно разбираемой фамилией на табличке, превращенной ударом чьей-то ноги в обломки, Лев Толстой прикрыл свои повреждения веточками. Лермонтов, Попов, Сеченов... Смотрят в землю пустыми бетонными глазами. Старшие товарищи рассказывали: в Усть-Курдюм великие переехали из "Липок" в целях безопасности — вандалы то и дело глумились над бетоном, которому придали человеческие очертания, отрабатывали удары, стаскивали на землю с постаментов. Не знаю, чувствуют ли себя скульптуры здесь более спокойно? Парочка из них расположилась на земле. С Салтыковым-Щедриным все более или менее можно объяснить – он критиковал власть, вот его, видимо, и "свергли". Собственно, тем же самым можно объяснить и близость к земле Маркса. Чтоб знал свое место. Но чем "вандалам" не угодил Пушкин? Оцениваю на глазок его массу — на центнер потянет. А вот Иван Андреевич Крылов – почти как новенький. Также более уважительно отнеслись мародеры и к Бетховену с Шопеном – как-никак иностранцы. Давайте, мол, хоть таблички целыми оставим.

Посреди "Аллеи мертвых" - древнегреческая колонна. Долго хожу вокруг нее, пытаясь понять предназначение сооружения. Иду дальше, спотыкаясь о корни деревьев и пучки травы, прорвавшие асфальт. Ввысь ведет широкая лестница, вдали виднеется что-то интересное и запущенное. По центру фонтан, по краям... Не знаю, как называется это по науке, но похоже на два полукруга колонн. Под ними некогда планировались, наверное, такие же изящные лавочки. Были они когда-то здесь или нет? Белые колонны подернуты ржавчиной — похоже, их красили один единственный раз. А вот гранитная "доска почета", посвященная первой учительнице выглядит, как новенькая. Вбитый в плиту портрет Веры Александровны и стихи завершают монумент. "Учитель, пусть тебя стократ восславят, возблагодарят…"

"Аллея мертвых" выглядела бы совсем необитаемой, если бы не скошенная почти под корень трава — следят за памятью местные жители. Может быть вон те, на воротах которых виднеются вензеля "ДФ" и "МФ"? А может быть и нет.

Возвращаться надо той же дорогой, хотя на Гоголя больно смотреть. Помните в "Мертвых душах" тот отрывок, когда автор рассуждает, кто на самом деле является мертвой, а кто живой душой. Вот и мне здесь почему-то вспомнился.